jalynski_november_18 (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
jalynski_november_18) wrote2015-02-03 09:12 am
jalynski_november_18) wrote2015-02-03 09:12 am
Entry tags:
Фаны-2004
от ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
abybr
Записки ФАНатика
(Фаны-2004)
И какова бы ни была моя судьба – то, что придется мне пережить,
– всегда будет в ней странствование и восхождение на горы:
в конце концов, мы переживаем только самих себя.
Ф. Ницше. «Так говорил Заратустра»
Может ли быть что хорошее от «назорати»?
Первое, что видит авиапассажир, прибывающий в Самарканд – это узбекский пограничник, сидящий в кабинке с надписью «ПАСПОРТ НАЗОРАТИ».
Надпись настораживает: помните евангельское сомнение «Может ли быть что хорошее из Назорета?» И недаром. Первое, что мы слышим от погран-сорбоза: «А загранпаспорта у Вас нет? Совсем нет? Тогда придется ставить штамп о въезде в этот паспорт. Да, я знаю, что паспорт станет недействительным… у вас. Но без штампа он будет недействительным – у нас!»
Россиянин пожимает плечами, затем фаталистически машет рукой… Слияние с Востоком начинается.
В таможенном зале, так же махнув рукой, пропускаем вперед всех аборигенов со всеми их бесчисленными тюками и коробками телевизоров. Попытка встать в очередь бессмысленна – «очередь» ведет себя как единый организм, отторгающий инородцев.
Спустя пару часов, уже на таджикской границе, происходит сцена, достойная фильма «Кин-дза-дза». Наши камуфляжные штаны (в коих вся Россия огород копает) вызывают ярость капитана-пограничника: «У нас – нельзя! Ты в таких штанах выйдешь на дорогу – можешь любого убить-ограбить!» (ничего себе – привилегия!)
Впрочем, тут же выясняется, что строгость таджикских законов относительно цвета штанов можно смягчить русскими денежными знаками…
Но все это уже мелочи. Ведь на горизонте видны Фанские горы…
Запоздалое предисловие
Впрочем, пора рассказать, как мы дошли (а теперь и доехали) до похода в Фанские горы.
Прямо скажем, намерение поехать в Таджикистан вызывало у родных, друзей, знакомых и сослуживцев однозначную аллергическую реакцию: «Там же война!» (см. также: «моджахеды», «бандиты», «наркокурьеры», «разруха-чума- холера» и т.д.). Короче – жить там нельзя.
Нашим же единственным аргументом было: «А ходить – можно! Ведь народ-то уже опять в Фаны ходит!». Тут следует сделать ремарку: речь, скорее, идет о явлении, именуемом «narod.ru.» Ибо кроме как в Интернете, нигде более вы не узнаете о том, что уже в 1998 году, выждав короткую паузу после гражданской войны 1992-1995, русские горные туристы вновь появились на перевалах и вершинах Кухистана, Гиссара и Памира. За ними потянулись искатели приключений из стран «золотого миллиарда» – и процесс пошел! Сейчас уже много таджикских турфирм предлагают в Интернете свои услуги. Нужны ли они неприхотливому русскому туристу? Похоже, нужны. Три аргумента:
1. Бюрократические вопросы: регистрацию, сборы-поборы местных властей фирма берет на себя.
2. Быстрая заброска в горы: первый попавшийся частник на своей драгоценной машине по разбитой горной дороге не поедет.
3. Топливо в горах: на дровах высоко не залезешь, вести газ в самолете – игра в пряталки со службой авиабезопасности. Фирма же обещает заправку привезенных пустых баллонов на месте...
В нашем случае фирма – это «Вертикаль» с собственным альплагерем на Алаудинских озерах.
Я паспорт оставил в Фанских горах
«Вертикалевский» УАЗ, встретивший нас на таджикской границе, после 8-часовых самоистязаний уже в кромешной темноте остановился у забора альплагеря на высоте 2700 м. Сторож отпирает дверь в один из 2-этажных домиков, ва-лимся спать.
Утром на небе – ни облачка! Окружающие виды – Швейцария! Лагерь – бери любой коттедж, да и живи! После умывания в горной речке, осмотра окружаю-щих красот и разговора с Рахматулло, представителем фирмы, стало очевидно, что уйти отсюда будет нелегко – по двум причинам:
1. Ну, очень хорошее место.
2. Наши паспорта забирают на регистрацию, а когда вернут – неизвестно. Дело в том, что их надо везти за 200 км через пер. Шахристан (4000 м) в областной (пардон – вилайятный!) г.Ходжент (бывший Ленинабад). Сегодня, похоже, не успеть. А завтра День Независимости Таджикистана (даже два дня…) А потом выходные… – так вот получилось.
Успокоив себя и смущенного этими накладками Рахматулло, заправляемся газом, оставляем ненужные пока вещи и продукты на складе у живописного аксакала-смотрителя и уходим в запланированное акклиматизационное кольцо на Куликалонские озера.
На перевал Лаудан (н/к, 3630м)
Путь несложен – иди себе по тропе вверх по речушке. Склоны почти голы, арча (и тень от нее) есть лишь у самой воды. Жарко, даром, что начало сентября. Поздновато сегодня вышли. Да и ночью явно недоспали. И нервное напряжение после вчерашнего перехода всех границ сказывается (как я теперь сочувствую нарушителям!) И перевал Лаудан мы сегодня явно не пройдем, хоть он и скотопрогонный. И спешить некуда (см. выше)
Это я к тому, что уже часа через четыре мы решили разбить лагерь на ста-рой стоянке чабанов. Разбили, сидим. Пьем чай.
Глядим, поднимается медленно в гору группа товарищей с рюкзаками. Первый, подойдя и поздоровавшись, заметил нам, что на этом месте мы рискуем набраться блох. Из дальнейшего разговора выяснилось, что перед нами типичный представитель местного турбизнеса – инструктор Дилшод Каримов, ведущий с напарником Садриддином норвежца по имени Гена (так они его окрестили, вернее, обрезали – ведь мусульмане… – из-за непроизносимости настоящего имени). Маршрут у них кольцевой, через 4 несложных перевала, с началом и концом на озере Искандеркуль. И сегодня, в 1-й день, они прошли 30 км через 2 перевала.
Посетовав, что Гена медленно ходит, Дилшод спустился к речке ставить палатку. Подковылявший тем временем Гена оказался нашим ровесником, т.е. человеком не молодым, но и не старым, приятным во всех отношениях. Чувство-валось, что уездили его сегодня крутые горки порядочно. Говорил он, естествен-но, по-английски. Посмеявшись вместе с ним над прытью молодых козлов, заму-чивших старого, допили чай и легли спать. Ничего блохи не беспокоили.
На Куликалонах (2700м)
В компании с новыми знакомцами утром прошли перевал Лаудан и спусти-лись к Куликалонским озерам.
Красота этого высокогорного озерного плато не поддается словесному описанию. Промежутки меж озерами заняты арчевым редколесьем, образующим естественный ландшафтный парк, состоящий из хаотично расположенных сотен уютных полянок и ложбинок, каменистых гряд и пригорков, ручейков и лужиц. Надо всем царит величественная Куликалонская стена со снежниками и ледничками. На наших глазах с нее бесшумно упала лавина.
Гена, обвешавшись фото- и видеоаппаратурой, долго бродил по окрестностям. В шесть часов вечера (это по Москве, а по-местному – в семь) наступили сумерки, а через час уже можно было разглядывать Млечный Путь. Поужинав, посидели у костерка – дров тут хватает, можно набрать веточек без ущерба для природы. И щепочек – пастухи таки рубят потихоньку эту красоту.
Солнечная радиация делает свое черное дело – кисти рук и лицо горят и даже слегка опухли. Хорошо, вовремя сообразил повязать шейный платок. Уши тоже пока целы – шляпа спасает. Завтра надо по примеру Дилшода залепить нос листком чего-то вроде подорожника. Через перевал Алаудин завершаем кольцо.
Перевал Алаудин (1А, 3860м)
Утром к лагерю пришли чабаны. Дилшод провел с ними переговоры, и путь на перевал Алаудин теперь можно считать безопасным. Опасность была в том, что на пути подъема есть стоянка чабанов, и несколько дней назад в этом месте пастушьи собаки, оставленные для охраны какого-то барахла, укусили за ногу парня из Екатеринбурга – он показывал нам укус в альплагере и предупреждал о бесполезности отмахивания лыжными палками – собаки только звереют.
Подъем и спуск несложны, но довольно утомительны – в Фанских горах перепады высот при прохождении перевалов около тысячи метров. Зато виды с пе-ревалов можно рассматривать со вкусом и подолгу – ветерок холодный, но не пронизывающий, а видимость – «сто на сто».
Спустившись, встретили на Алаудинском озере компанию из молодых ребят – двух немцев и новозеландца. Новая генерация – худющие, длинноволосые, с ксерокопиями из «Lonely Planet» под мышкой. Пришли с юга, от Искандеркуля, через перевал Казнок. Узнав, что один из немцев шел буквально в шлепанцах, Дилшод просто всплеснул руками: «Через Казнок?! Да там ведь жуткая осыпь, в ботинках-то еле идешь, камни все «живые»…
Между тем при всем внешнем разгильдяйстве ребята прошли в этом году Кашмир и Таджикистан, а в прошлом – Индонезию. Да еще с неким смыслом хо-дят – что-то вроде «похода по местам боевой славы» английских спецслужб (на траве лежала книжка «Great Game», в русском переводе «Два столетия тайной войны в Центральной Азии» – я читал).
Узнав, что у Гены кончилась слайдовая пленка, один из немцев тут же вы-нул коробочку из своих запасов. Попытку расплатиться шутливо отклонил: «Встретимся в Пешаваре – отдашь!»
Что касается Алаудинского озера, то скажу просто: красиво до неправдо-подобия. Вода хоть и ледниковая, но буквально родниковая – приглядевшись, мы заметили, что «верхний» берег являет собой почти сплошной родник, вода мощно прёт из-под берега широкими струями. Окунулся – и выскочил как ошпаренный. Купаться могут только особо сильные духом. Редкий турист доплывет до середины.
Завтра после обеда с группой Дилшода пойдем под Казнок. Если вернут паспорта, иншалла… («иншулло» по-местному).
Вверх по урочищу Казнок
Сегодня утром паспорта вернули с регистрацией: «место пребывания в Согдийской области – Фанские горы».
Медленно лезем вверх под палящим солнцем. Тропа выводит в тень к «мокрой скале» - сверху падает микроводопадик, точнее сказать – естественный холодный душ. Стою, наливаю фляжку, наслаждаясь струйками ледяной воды, текущими за ворот.
На тропе чуть выше Тихонцев обнаружил следы медвежонка – сантимет-ров пятнадцать. О следах овечьих и говорить нечего. Вчера немец удивлялся: дескать, как же так, Казнок – перевал 1Б, а на нем скотское дерьмо. В ответ Дилшод рассказал, как весной по снегу пастухи переправляют отары через этот перевал. С юга отару загоняют на седловину, а сюда склон почти отвесный, ба-ран добровольно не идет. Так его берут вдвоем, «за руки – за ноги», да и кидают вниз. Метров 200 летит он вниз по снежному склону, получается «канава», по ко-торой затем таким же манером «спускают» и остальную отару. После такой про-цедуры не удивительно, что перевал весь в дерьме, – подытожил Дилшод.
Подходим к месту ночевки. Совершенно лунный ландшафт – обширное ровное пространство, покрытое щебенкой, ограниченное гладкими светло-серыми скалами и осыпями. Тишина полная. Ни ветерка.
На вечернем чаепитии Садриддин спросил Гену, сколько стран тот посе-тил. Тот стал загибать пальцы – вышло 35 (стран). У него турбизнес в Стамбуле, «потому что в Норвегии слишком скучно». После Таджикистана – в Непал.
Завтра встаем на рассвете – Казнок безопаснее проходить, пока камни на склоне приморожены.
На перевал Казнок (1Б, 4040м)
Утром, наскоро попив чаю и собрав рюкзаки, поднимаемся на каменистую гряду боковой морены ледника. Тропа тут же теряется – морена вместе с ледни-ком находится в постоянном движении, камни часто «едут» под ногой, ручейки то текут в ледяных «берегах», то журчат меж камней где-то глубоко под ногами.
Справа внизу видна площадка у озера Мутного, на ней красная палатка. Видимо, итальянцы, – вроде позавчера немцы о них упоминали. Или вчера – встречные словаки?
Через час выходим на сверкающий жесткий снег верхней части ледника, становится виден склон под перевалом. Освещенный солнцем, он бесснежен. Крутовато, прямо скажем. Идем плотной группой, чтобы ненароком не зашибить нижнего нечаянно спущенным камнем. Головой почти упираюсь в рюкзак Дилшода, это значит, что крутизна около 50 градусов. Тропы нет. Идем очень медленно. Идущий первым Гена топчет кое-как ступеньки во влажной глине, перемешанной с мелкими камешками. Но долго на такой ступеньке не простоишь – ползет под ногой. Подозреваю, что чуть глубже – просто лед.
Под самой седловиной – еще круче… Но тут торчат кое-где скальные выходы, можно цепляться руками.
О-о-о! Влезли, наконец! М-да, ну и седловинка, однако… Ноги, конечно, по обе стороны не свесишь, но как-то этак… узковато… И эти немцы здесь ночева-ли? Нет, не понимаю я нынешнюю молодежь.
Виды на окружающие вершины-пятитысячники – довольно устрашающие. Типа Ушбы.
Южный склон: спуск внутрь громадной каменной полу-воронки по крутой «сыпухе», где поминутно оскальзываешься, цепляясь палкою за склон, а в самом конце – вместо обещанных в описании снежников – пренеприятная глубокая щель, оба «склона» которой – хуже. Подниматься же отсюда я бы вообще никому не рекомендовал. А между тем перевал Казнок пользуется, судя по всему, боль-шой популярностью у интуристов, как быстрейший путь через Фанские горы, при-чем именно с юга на север.
У реки пути наши с группой Дилшода расходятся. Они налево вниз, на Искандеркуль, далее в Душанбе. А нам – по совету Дилшода – направо вверх, на перевал Двойной. Вообще-то первоначальный план были другой, со спуском к Искандеркулю и последующей большой дугой через 2 перевала на знаменитые Маргузорские озера. Но теперь уже ясно, что времени на этот путь скорее всего не хватит. Чем суетиться, пройдем маршрут покороче, зато в нормальном темпе.
А Маргузоры… будет о чем помечтать долгими зимними вечерами.
Вверх по реке Казнок
Одна проблема – нету у нас описания этого перевала. Ни пути подхода, ни ориентиров, ни фотографии с видом седловины, ни особенностей подъема и спуска. Есть лишь условный значок, сизое лежачее «Х» на карте-километровке да оптимистичное напутствие Дилшода: «Просто идите вверх по реке. Там один мой друг вёл иностранцев, сам шёл в первый раз – и ничего! Всё сразу само собой прошлось, с песнями!» (Тихонцев потом сказал: «Этот стон у них песней зовется…»)
Погода, похоже, меняется. Прохладнее стало. В воздухе появилась дымка, над вершинами – флаги облаков.
Тропа вдоль реки (опять следы волков и медведей) вскоре привела в уютное скалистое урочище. Судя по карте, отсюда 3 км вверх по реке до ледника, затем по леднику 1,5 км на СЗ до перевала. Без препятствий. И довольно полого. Так что встаём тут, отсюда завтра с утра и пойдем на перевал. Остаток дня – разведка. В разведку иду я, т.к. Тихонцеву ближе умозрительные подходы.
В сумерках подвели итоги. Наблюдается: в 1,5 км от лагеря река, прорезая каменистую гряду (которой нет на карте), падает почти водопадом из узкого уще-лья. Ледника же (который есть на карте) вовсе не видать. И закрадывается подо-зрение, что название «Двойной» – неспроста, как бы не пришлось выходить на него через какой-то другой перевал. Но какой?..
Разглядывая горы, возвышающиеся за грядой, заметили, что закат хорошо их осветил. Значит – наверху есть выполаживание. Это обнадеживает. При условии, что мы свернули в нужную долину, но это пока не факт. Хотя Тихонцеву всё ясно. Так, гряду он уверенно трактует как морену ледника, хотя и пролежал всё время в палатке, разглядывая карту.
Ладно, утро вечера мудренее.
На перевал Двойной (1Б, 4260м)
Холодно, пасмурно, но потихоньку погода проясняется.
Найдя обходную тропу, влезли на гряду, а за ней на заснеженный бугор. Выполаживание и впрямь имеется. Однако открывшаяся картина с картой соотносится слабовато: хотя речка кончилась, ледника по-прежнему не видно (растаял он, что-ли?), а видно здоровенный цирк, окруженный со всех сторон высоченным крутостенным «забором». И тропы тоже не видно. Лишь встречающиеся кое-где ржавые консервные банки вселяют некоторый оптимизм – мы всё же на хо-женном ранее пути. Вот только куда сей путь приведет?
Первая попытка влезть на «забор» окончилась фиаско – в верхней части подъем круче, чем на Казноке, и без малейших признаков тропы. А сверху висит пренеприятный толстенный снежный «блин».
В поисках другого пути доползли до края «забора», упирающегося в отвес-ную скалу. По осыпи буквально на карачках кое-как влезли-таки…
Ой, мама… Первой впечатление – вылезли на обрыв. Осторожно, вытяги-вая шею, подошли к краю, заглянули вниз… Ну, в общем-то, не обрыв… Метров триста крутенького такого спуска по мелкой осыпи. Без тропы. Предположим, спу-стимся. А куда попадаем-то? На карте – ледничище 3 км на 2 км. А тут – ледник узкий, ущелье максимум километр шириной, переходящее вскоре в еще более узкое на СЗ. Вот только это «узкое» на карту и похоже, оно вроде бы на озеро Алло приводит. А если не приводит?.. Назад и вверх? По этой осыпи?!! Не влезть…
Еще раз глядим на карту. Ну нет тут больше нигде похожего узкого ущелья похожего направления. Впрочем, карта еще советская, 90-го года. Да и делали ее, видать, с карт уже тогда 30-летней давности. Да еще «установленным поряд-ком» исказили, чтоб врагов запутать.
Попаниковав…, потом помолясь, пошли на спуск. Оказалось, не так он страшен… этот самый спуск… только подальше от снежника держаться… тут лед сразу под камнями, улетишь «на раз»..., а мы не спеша, палочками страхуясь… на камешке передохнем… ох, старость не радость… Слезли!
С морены почти сразу увидели и озеро внизу. Вот он, момент истины!!!
Поглядели на возможные другие пути спуска с «забора». Сомнительные они – две седловины, с коих свисают почти отвесные снежники. Впрочем, хрен их знает, отсюда и «наша» осыпь смотрится стенкой.
Поглядывая на ужасающие боковые ущелья (а ведь и там есть перевалы), бодренько спускаемся по тропе (есть она, родная!), а туры сложены через каж-дые 10 метров (спасибо товарищам из далекого советского прошлого!)
За 500 м до озера встаем на приятной площадочке под защитой скалы. Ед-ва поставили палатку, посыпала снежная крупа, а ущелье вверху плотно забило туманом. Дал-таки Аллах проскочить!
Озеро большое Алло, р. Зиндон
Утром погода прояснилась. Проходим озеро Малое Алло (не впечатляет), и вот перед нами Большое Алло. Впечатляет! и даже весьма! И становится понятно, почему оно знаменитое. Честно, рекомендую планировать целую фотоплёнку на него. Либо (если жалко) вынуть плёнку из фотоаппарата. Потому что через каждые 50 шагов рука сама достаёт фотоаппарат и сама нажимает на кнопку. И виды эти навсегда останутся с тобой, даже если снимать без пленки.
Тропа ведет на крутую береговую осыпь, затем на скалы. И тут становится ясно, что запомнится нам это озеро не только видами.
Потому что тропу в скалах в самом крутом месте разрывает полутораметровая щель (водичка просматривается внизу метрах в пятнадцати). Потому что за щелью имеется «порожек» с перепадом высот метра в два. Потому что ухитрившийся взобраться на «порожек» путник обнаруживает, что скальная полочка имеет неприятный уклон к озеру, и зеркально-гладкая её поверхность для разнообразия чуть-чуть присыпана щебеночкой, чтоб по ней поехать… И никаких кустиков для лихорадочно шарящей руки… Нет, вру – вот он, кустик, метрах в десяти, но их ведь еще как-то проползти надо… В общем, неприятное место. Десять метров, которые потрясли нас. И при этом явные следы овец!
Озеро Алло – завального происхождения. Завал – вот он, чуть ниже начинается. Глыбы размером с амбар, и путь меж глыб заботливо размечен масляной краской через каждые несколько метров. Никакая интуиция не помогает – только верти головой в поисках очередной метки.
Чуть ниже – выполаживание, уютные полянки, чередующиеся с сухими овражками, поросшими по склонам арчой со стволами неописуемой кривизны, спуски, чередующиеся с подъемами. Но и это лишь верхняя часть завала. Под-линные его размеры осознаешь лишь после почти часовой ходьбы по всей этой пересеченке, когда оказываешься на краю пятисотметровой высоты склона, круто обрывающегося в ущелье, сухое каменистое днище которого зажато меж отвес-ных скал. А где же вода? Нет ее ни на завале, ни на дне ущелья. Лишь в километре ниже, в сужении ущелья, сползая на пятой точке по сухой глине, цепляясь руками за каменюки и скрученные корневища, случайно подняв глаза, увидит редкий путник блестящую узкую полоску впереди меж густо поросших склонов. Так вот она, река Зиндон («тюрьма») – теперь ясно, откуда такое суровое назва-ние! Только тут вода выходит из-под каменной тюрьмы завала. На громадном плоском камне, из-под которого выходит вода, некоторые наносят свои имена и даты. Есть надписи даже на хинди.
Встаем чуть ниже на каменистой отмели. Это, конечно, нарушение техники безопасности, и небо разнообразное – но ливня, похоже, не будет. А в случае прорыва озера через завал не спасет даже подъем на стометровую высоту. Дождь, кстати, несколько раз начинался, и довольно сильный – чтоб стоянка ме-дом не казалась.
К реке Арча-Майдон
Народ здесь если и ходит, то верхом на ишаках. Тропа, обходя прижимы, часто переходит с берега на берег. Ишакам всё едино, а мы где прыгаем по ка-мешкам, где разуваемся. После расширения ущелья тропа есть по обоим берегам, но скорее условная – если по одному берегу выходишь в каменное неудоб-ство, густо поросшее колючкой, то по другому, поднявшись на обрывистый склон, упираешься в оползень, унесший вниз кусок тропы. Шаг вперед – два назад. Тер-пение тут – главный способ передвижения.
Неожиданно все это кончается, видишь пред собою почти безлесные кру-тые склоны ущелья, река уходит куда-то резко вниз, а на утесе над пропастью, как форпост цивилизации – крохотное картофельное поле (над Зиндоном утес – весь картошкой порос…)
Передохнувши и съев пару подобранных на земле груш, двинулись по тропе, аккуратно подрезающей чудовищной высоты склон - налево и вверх. Что ж, ежели тебе надо вниз, а тропа идет вверх – верь тропе. И смотри вперёд, вниз лучше не смотри – не надо… Тропа выводит к покинутой летовке (крохотный ка-менный загончик для овец, каркас жилища из кривых потемневших от времени стволов, да пара тандыров – слепленных из глины очагов для выпекания лепё-шек), затем ведет дальше, и вот уже внизу ущелья показался крохотный кишлок. Смотрим на карту – это место впаденья Зиндона в реку Амшут.
Есть женщины в этих селеньях, мужчин же в селениях нет…
Это становится ясно сразу же, как только спускаемся к первому домику, на плоской крыше которого привязан чем-то провинившийся козел. Тут же появля-ются женщины в окружении кучи ребятишек, а из темного дверного проёма вверх по ступенькам вылезает древний дед. У горящего очага в дежурном кувшине ки-пит вода, нас приглашают на чай.
На чаепитии (традиционно начинаемом и кончаемом простоквашей), выяс-няется, что все мужчины – на заработках в России. Поэтому наше московское происхождение производит эффект сенсации. Усугубляемой тем, что в этом году аж израильтян тут видели, а москвичей – нет.
На прощанье гостеприимные таджички велели детишкам отвести нас к рас-кидистому древу, земля под которым была просто усыпана мелкими, но очень вкусными абрикосами.
Еще час спуска – и на очередном повороте открывается долина реки Арча-Майдон. В момент, когда это произошло, я невольно оторвал взгляд от тропы и прошел несколько шагов, любуясь открывшейся перспективой. После чего гля-нул вниз и осознал, что только что шел над обрывом по полочке шириной 70 см на высоте примерно пятого этажа. Впрочем, самоутвердиться за счет этого по-двига не удалось, т.к. Аллах тут же послал навстречу 10-летнего пацана на иша-ке, и на лице мальчугана никаких следов страха не наблюдалось. Лишь естественное любопытство к редким в этих краях чужестранцам.
Перейдя реку по мосту, вышли на дорогу. Остановились у первой же пастушьей хижины – хозяин призывно махал руками. Оказывается, кишлак Вору уж близок, и, как говорят, завтра утром туда придет автобус из Пенджикента. Спе-шить некуда, и вновь чаепитие, плавно перешедшее в ужин из жареной картошки, принесенной прямо к палатке. В вечерних сумерках долго сидели и беседовали на политические, культурные и исламские темы. Когда речь зашла о Скрытом Имаме, хозяин удивленно спросил Тихонцева: «А это откуда знаешь?» – «Книжек много есть…» – скромно ответил упомянутый Тихонцев. Расстались уже под звездами.
Стоя у палатки, долго вслушивался в звуки гор. Галлюцинациями не страдаю, но ясно слышал заунывное пение из бокового ущелья, куда удалился наш хозяин. Снова Хызр, поди…
Итог
Утром на ишаке заехал хозяин, по разбитой дороге вместе дошли до ущелья Вору, на перекрестке сердечно попрощались.
В ожидании автобуса решили осмотреть хижину за каменной оградой. Я сперва предположил, что это укрытие для ожидающих на автобусной остановке. Прохожий просветил, что остановка эта не автобусная, а окончательная – мазор. Внутри «хижины» – могила знатного (умом, как подчеркнул прохожий) человека, простые же могилы почти незаметны – это просто низкие холмики. Которые при ближайшем рассмотрении оказались чем-то вроде землянок с плоской крышей из нетолстых бревен. Некоторые «крыши» провалились, и кости покойников лежат доступны взору в неглубоких ямах. Невольно вспоминаются «башни молчания» парсийской религии. Вероятно, пережитки зороастризма еще сильны в сознании таджикских трудящихся. И слава Богу («Худó» по-местному).
С автобусом же вышла такая история: приехать-то он приехал, но на об-ратную дорогу его уже не хватило. Необратимо сломалась некая деталь, и кол-лектив автобусной команды (шофер, ученик шофера и кассир), приглашающе маша руками, проследовал мимо нас пешим порядком. Таким образом, мазор все-таки оказался автобусной остановкой, что еще раз подтверждает диалекти-ческий характер так называемой действительности, особенно на Востоке.
До ближайшего крупного кишлака (Зимтут) судя по карте, около 12 км, а до следующего (Хурамабад) – еще 12 км. Присоединившись к автобригаде, мы двинулись в путь. При этом выявилась и другая истина: общность пути не означает общность цели. Они шли, чтобы вернуться назад (с деталью), а мы – чтобы двигаться вперед (обретая попутно некую цельность бытия), дабы с нею потом тоже вернуться назад – но в Москву. Такая вот получается загогулина.
Была ли найдена деталь? Трудно сказать. В последний раз мы видели автобригаду в Зимтуте, где они, являя некую аллегорию цельности бытия, подби-рали с дороги камни и сшибали ими плоды с придорожной груши.
Была ли нами обретена цельность? Тоже трудно сказать. Только мне все вспоминается хромой старик из Хурамабада, который, увидев двух странников, спешил через все поле, чтобы выдать им по крупному сладкому яблоку.
7 января 2005 года, Ново-Переделкино
* * *
Краткий таджикско-русский этимологический словарь
Знайте эти слова, и будет вам счастье.
Аллоху Акбар! - Ну, это вы и сами знаете.
Бозор - Базар, а также рынок как идеология.
Бухоро-и-шариф - Благородная Бухара, древний и священный таджикский город. Теперь в Узбекистане.
Гов - Корова (вот откуда и говядина, и гов… навоз)
Иншалла - Если будет на то воля Аллаха (употребляется после глаголов в будущем времени).
Искандер - Великий полководец Александр Филиппович (Македонский). Был тут и за-чем-то ушел.
Зиндон - Тюрьма
Коран - Произносится с певучим персидским «О».
Майдон - Площадь (ну, прям, как у хохлов!)
Мазор - Кладбище
Омар Хайом - Омар Хайам. Классик таджико-персидской поэзии. А также су-фий.
Рудаки - Тоже таджикский классик. И тоже суфий.
Русский - Брат таджика.
Салам Алейкум! - Мир вам! (одно из многих заимствований из арабского)
Самарканд - Тоже древний таджикский город в Узбекистане.
Сталин - Великий человек. Вернул таджикам часть отнятых узбеками земель.
Суфий - Божий человек, т.е. со странностями.
Турист - Тоже божий человек, т.к. странствует без видимой практической цели, а всякий странник – посланник Аллаха.
Узбек - Поскреби узбека в Бухаре или Самарканде, и обнаружишь таджика.
Фарси - Персидский язык. На нем таджики и говорят.
Хуб! - Хорошо!
Хофиз - Хафиз. Опять таджикский классик. И опять суфий.
Худжанд - Ленинабад (впрочем, Душанбе - Сталинабад..)
Адреса
Летовка, слияние р.Зиндон и р.Амшут
Согдийская обл., Пенджикентский р-н, к.Вору, Джумаев Вохид
р. Арчамайдон, летовка выше к.Вору
Согдийская обл., Пенджикентский р-н, к.Вору, Кавомов Комил
(Вилояти Сугд., нохчяи Панзакет, к.Вору)
Рудаки
715516 Согдийская обл., Пенджикентский р-н, с/с Рудаки, к. Зерихсар, Гафуров Низаметдин
зять-учитель – Аследин Бокиев (?).
параллельное место:
http://jalynski.livejournal.com/218159.html
abybrЗаписки ФАНатика
(Фаны-2004)
И какова бы ни была моя судьба – то, что придется мне пережить,
– всегда будет в ней странствование и восхождение на горы:
в конце концов, мы переживаем только самих себя.
Ф. Ницше. «Так говорил Заратустра»
Может ли быть что хорошее от «назорати»?
Первое, что видит авиапассажир, прибывающий в Самарканд – это узбекский пограничник, сидящий в кабинке с надписью «ПАСПОРТ НАЗОРАТИ».
Надпись настораживает: помните евангельское сомнение «Может ли быть что хорошее из Назорета?» И недаром. Первое, что мы слышим от погран-сорбоза: «А загранпаспорта у Вас нет? Совсем нет? Тогда придется ставить штамп о въезде в этот паспорт. Да, я знаю, что паспорт станет недействительным… у вас. Но без штампа он будет недействительным – у нас!»
Россиянин пожимает плечами, затем фаталистически машет рукой… Слияние с Востоком начинается.
В таможенном зале, так же махнув рукой, пропускаем вперед всех аборигенов со всеми их бесчисленными тюками и коробками телевизоров. Попытка встать в очередь бессмысленна – «очередь» ведет себя как единый организм, отторгающий инородцев.
Спустя пару часов, уже на таджикской границе, происходит сцена, достойная фильма «Кин-дза-дза». Наши камуфляжные штаны (в коих вся Россия огород копает) вызывают ярость капитана-пограничника: «У нас – нельзя! Ты в таких штанах выйдешь на дорогу – можешь любого убить-ограбить!» (ничего себе – привилегия!)
Впрочем, тут же выясняется, что строгость таджикских законов относительно цвета штанов можно смягчить русскими денежными знаками…
Но все это уже мелочи. Ведь на горизонте видны Фанские горы…
Запоздалое предисловие
Впрочем, пора рассказать, как мы дошли (а теперь и доехали) до похода в Фанские горы.
Прямо скажем, намерение поехать в Таджикистан вызывало у родных, друзей, знакомых и сослуживцев однозначную аллергическую реакцию: «Там же война!» (см. также: «моджахеды», «бандиты», «наркокурьеры», «разруха-чума- холера» и т.д.). Короче – жить там нельзя.
Нашим же единственным аргументом было: «А ходить – можно! Ведь народ-то уже опять в Фаны ходит!». Тут следует сделать ремарку: речь, скорее, идет о явлении, именуемом «narod.ru.» Ибо кроме как в Интернете, нигде более вы не узнаете о том, что уже в 1998 году, выждав короткую паузу после гражданской войны 1992-1995, русские горные туристы вновь появились на перевалах и вершинах Кухистана, Гиссара и Памира. За ними потянулись искатели приключений из стран «золотого миллиарда» – и процесс пошел! Сейчас уже много таджикских турфирм предлагают в Интернете свои услуги. Нужны ли они неприхотливому русскому туристу? Похоже, нужны. Три аргумента:
1. Бюрократические вопросы: регистрацию, сборы-поборы местных властей фирма берет на себя.
2. Быстрая заброска в горы: первый попавшийся частник на своей драгоценной машине по разбитой горной дороге не поедет.
3. Топливо в горах: на дровах высоко не залезешь, вести газ в самолете – игра в пряталки со службой авиабезопасности. Фирма же обещает заправку привезенных пустых баллонов на месте...
В нашем случае фирма – это «Вертикаль» с собственным альплагерем на Алаудинских озерах.
Я паспорт оставил в Фанских горах
«Вертикалевский» УАЗ, встретивший нас на таджикской границе, после 8-часовых самоистязаний уже в кромешной темноте остановился у забора альплагеря на высоте 2700 м. Сторож отпирает дверь в один из 2-этажных домиков, ва-лимся спать.
Утром на небе – ни облачка! Окружающие виды – Швейцария! Лагерь – бери любой коттедж, да и живи! После умывания в горной речке, осмотра окружаю-щих красот и разговора с Рахматулло, представителем фирмы, стало очевидно, что уйти отсюда будет нелегко – по двум причинам:
1. Ну, очень хорошее место.
2. Наши паспорта забирают на регистрацию, а когда вернут – неизвестно. Дело в том, что их надо везти за 200 км через пер. Шахристан (4000 м) в областной (пардон – вилайятный!) г.Ходжент (бывший Ленинабад). Сегодня, похоже, не успеть. А завтра День Независимости Таджикистана (даже два дня…) А потом выходные… – так вот получилось.
Успокоив себя и смущенного этими накладками Рахматулло, заправляемся газом, оставляем ненужные пока вещи и продукты на складе у живописного аксакала-смотрителя и уходим в запланированное акклиматизационное кольцо на Куликалонские озера.
На перевал Лаудан (н/к, 3630м)
Путь несложен – иди себе по тропе вверх по речушке. Склоны почти голы, арча (и тень от нее) есть лишь у самой воды. Жарко, даром, что начало сентября. Поздновато сегодня вышли. Да и ночью явно недоспали. И нервное напряжение после вчерашнего перехода всех границ сказывается (как я теперь сочувствую нарушителям!) И перевал Лаудан мы сегодня явно не пройдем, хоть он и скотопрогонный. И спешить некуда (см. выше)
Это я к тому, что уже часа через четыре мы решили разбить лагерь на ста-рой стоянке чабанов. Разбили, сидим. Пьем чай.
Глядим, поднимается медленно в гору группа товарищей с рюкзаками. Первый, подойдя и поздоровавшись, заметил нам, что на этом месте мы рискуем набраться блох. Из дальнейшего разговора выяснилось, что перед нами типичный представитель местного турбизнеса – инструктор Дилшод Каримов, ведущий с напарником Садриддином норвежца по имени Гена (так они его окрестили, вернее, обрезали – ведь мусульмане… – из-за непроизносимости настоящего имени). Маршрут у них кольцевой, через 4 несложных перевала, с началом и концом на озере Искандеркуль. И сегодня, в 1-й день, они прошли 30 км через 2 перевала.
Посетовав, что Гена медленно ходит, Дилшод спустился к речке ставить палатку. Подковылявший тем временем Гена оказался нашим ровесником, т.е. человеком не молодым, но и не старым, приятным во всех отношениях. Чувство-валось, что уездили его сегодня крутые горки порядочно. Говорил он, естествен-но, по-английски. Посмеявшись вместе с ним над прытью молодых козлов, заму-чивших старого, допили чай и легли спать. Ничего блохи не беспокоили.
На Куликалонах (2700м)
В компании с новыми знакомцами утром прошли перевал Лаудан и спусти-лись к Куликалонским озерам.
Красота этого высокогорного озерного плато не поддается словесному описанию. Промежутки меж озерами заняты арчевым редколесьем, образующим естественный ландшафтный парк, состоящий из хаотично расположенных сотен уютных полянок и ложбинок, каменистых гряд и пригорков, ручейков и лужиц. Надо всем царит величественная Куликалонская стена со снежниками и ледничками. На наших глазах с нее бесшумно упала лавина.
Гена, обвешавшись фото- и видеоаппаратурой, долго бродил по окрестностям. В шесть часов вечера (это по Москве, а по-местному – в семь) наступили сумерки, а через час уже можно было разглядывать Млечный Путь. Поужинав, посидели у костерка – дров тут хватает, можно набрать веточек без ущерба для природы. И щепочек – пастухи таки рубят потихоньку эту красоту.
Солнечная радиация делает свое черное дело – кисти рук и лицо горят и даже слегка опухли. Хорошо, вовремя сообразил повязать шейный платок. Уши тоже пока целы – шляпа спасает. Завтра надо по примеру Дилшода залепить нос листком чего-то вроде подорожника. Через перевал Алаудин завершаем кольцо.
Перевал Алаудин (1А, 3860м)
Утром к лагерю пришли чабаны. Дилшод провел с ними переговоры, и путь на перевал Алаудин теперь можно считать безопасным. Опасность была в том, что на пути подъема есть стоянка чабанов, и несколько дней назад в этом месте пастушьи собаки, оставленные для охраны какого-то барахла, укусили за ногу парня из Екатеринбурга – он показывал нам укус в альплагере и предупреждал о бесполезности отмахивания лыжными палками – собаки только звереют.
Подъем и спуск несложны, но довольно утомительны – в Фанских горах перепады высот при прохождении перевалов около тысячи метров. Зато виды с пе-ревалов можно рассматривать со вкусом и подолгу – ветерок холодный, но не пронизывающий, а видимость – «сто на сто».
Спустившись, встретили на Алаудинском озере компанию из молодых ребят – двух немцев и новозеландца. Новая генерация – худющие, длинноволосые, с ксерокопиями из «Lonely Planet» под мышкой. Пришли с юга, от Искандеркуля, через перевал Казнок. Узнав, что один из немцев шел буквально в шлепанцах, Дилшод просто всплеснул руками: «Через Казнок?! Да там ведь жуткая осыпь, в ботинках-то еле идешь, камни все «живые»…
Между тем при всем внешнем разгильдяйстве ребята прошли в этом году Кашмир и Таджикистан, а в прошлом – Индонезию. Да еще с неким смыслом хо-дят – что-то вроде «похода по местам боевой славы» английских спецслужб (на траве лежала книжка «Great Game», в русском переводе «Два столетия тайной войны в Центральной Азии» – я читал).
Узнав, что у Гены кончилась слайдовая пленка, один из немцев тут же вы-нул коробочку из своих запасов. Попытку расплатиться шутливо отклонил: «Встретимся в Пешаваре – отдашь!»
Что касается Алаудинского озера, то скажу просто: красиво до неправдо-подобия. Вода хоть и ледниковая, но буквально родниковая – приглядевшись, мы заметили, что «верхний» берег являет собой почти сплошной родник, вода мощно прёт из-под берега широкими струями. Окунулся – и выскочил как ошпаренный. Купаться могут только особо сильные духом. Редкий турист доплывет до середины.
Завтра после обеда с группой Дилшода пойдем под Казнок. Если вернут паспорта, иншалла… («иншулло» по-местному).
Вверх по урочищу Казнок
Сегодня утром паспорта вернули с регистрацией: «место пребывания в Согдийской области – Фанские горы».
Медленно лезем вверх под палящим солнцем. Тропа выводит в тень к «мокрой скале» - сверху падает микроводопадик, точнее сказать – естественный холодный душ. Стою, наливаю фляжку, наслаждаясь струйками ледяной воды, текущими за ворот.
На тропе чуть выше Тихонцев обнаружил следы медвежонка – сантимет-ров пятнадцать. О следах овечьих и говорить нечего. Вчера немец удивлялся: дескать, как же так, Казнок – перевал 1Б, а на нем скотское дерьмо. В ответ Дилшод рассказал, как весной по снегу пастухи переправляют отары через этот перевал. С юга отару загоняют на седловину, а сюда склон почти отвесный, ба-ран добровольно не идет. Так его берут вдвоем, «за руки – за ноги», да и кидают вниз. Метров 200 летит он вниз по снежному склону, получается «канава», по ко-торой затем таким же манером «спускают» и остальную отару. После такой про-цедуры не удивительно, что перевал весь в дерьме, – подытожил Дилшод.
Подходим к месту ночевки. Совершенно лунный ландшафт – обширное ровное пространство, покрытое щебенкой, ограниченное гладкими светло-серыми скалами и осыпями. Тишина полная. Ни ветерка.
На вечернем чаепитии Садриддин спросил Гену, сколько стран тот посе-тил. Тот стал загибать пальцы – вышло 35 (стран). У него турбизнес в Стамбуле, «потому что в Норвегии слишком скучно». После Таджикистана – в Непал.
Завтра встаем на рассвете – Казнок безопаснее проходить, пока камни на склоне приморожены.
На перевал Казнок (1Б, 4040м)
Утром, наскоро попив чаю и собрав рюкзаки, поднимаемся на каменистую гряду боковой морены ледника. Тропа тут же теряется – морена вместе с ледни-ком находится в постоянном движении, камни часто «едут» под ногой, ручейки то текут в ледяных «берегах», то журчат меж камней где-то глубоко под ногами.
Справа внизу видна площадка у озера Мутного, на ней красная палатка. Видимо, итальянцы, – вроде позавчера немцы о них упоминали. Или вчера – встречные словаки?
Через час выходим на сверкающий жесткий снег верхней части ледника, становится виден склон под перевалом. Освещенный солнцем, он бесснежен. Крутовато, прямо скажем. Идем плотной группой, чтобы ненароком не зашибить нижнего нечаянно спущенным камнем. Головой почти упираюсь в рюкзак Дилшода, это значит, что крутизна около 50 градусов. Тропы нет. Идем очень медленно. Идущий первым Гена топчет кое-как ступеньки во влажной глине, перемешанной с мелкими камешками. Но долго на такой ступеньке не простоишь – ползет под ногой. Подозреваю, что чуть глубже – просто лед.
Под самой седловиной – еще круче… Но тут торчат кое-где скальные выходы, можно цепляться руками.
О-о-о! Влезли, наконец! М-да, ну и седловинка, однако… Ноги, конечно, по обе стороны не свесишь, но как-то этак… узковато… И эти немцы здесь ночева-ли? Нет, не понимаю я нынешнюю молодежь.
Виды на окружающие вершины-пятитысячники – довольно устрашающие. Типа Ушбы.
Южный склон: спуск внутрь громадной каменной полу-воронки по крутой «сыпухе», где поминутно оскальзываешься, цепляясь палкою за склон, а в самом конце – вместо обещанных в описании снежников – пренеприятная глубокая щель, оба «склона» которой – хуже. Подниматься же отсюда я бы вообще никому не рекомендовал. А между тем перевал Казнок пользуется, судя по всему, боль-шой популярностью у интуристов, как быстрейший путь через Фанские горы, при-чем именно с юга на север.
У реки пути наши с группой Дилшода расходятся. Они налево вниз, на Искандеркуль, далее в Душанбе. А нам – по совету Дилшода – направо вверх, на перевал Двойной. Вообще-то первоначальный план были другой, со спуском к Искандеркулю и последующей большой дугой через 2 перевала на знаменитые Маргузорские озера. Но теперь уже ясно, что времени на этот путь скорее всего не хватит. Чем суетиться, пройдем маршрут покороче, зато в нормальном темпе.
А Маргузоры… будет о чем помечтать долгими зимними вечерами.
Вверх по реке Казнок
Одна проблема – нету у нас описания этого перевала. Ни пути подхода, ни ориентиров, ни фотографии с видом седловины, ни особенностей подъема и спуска. Есть лишь условный значок, сизое лежачее «Х» на карте-километровке да оптимистичное напутствие Дилшода: «Просто идите вверх по реке. Там один мой друг вёл иностранцев, сам шёл в первый раз – и ничего! Всё сразу само собой прошлось, с песнями!» (Тихонцев потом сказал: «Этот стон у них песней зовется…»)
Погода, похоже, меняется. Прохладнее стало. В воздухе появилась дымка, над вершинами – флаги облаков.
Тропа вдоль реки (опять следы волков и медведей) вскоре привела в уютное скалистое урочище. Судя по карте, отсюда 3 км вверх по реке до ледника, затем по леднику 1,5 км на СЗ до перевала. Без препятствий. И довольно полого. Так что встаём тут, отсюда завтра с утра и пойдем на перевал. Остаток дня – разведка. В разведку иду я, т.к. Тихонцеву ближе умозрительные подходы.
В сумерках подвели итоги. Наблюдается: в 1,5 км от лагеря река, прорезая каменистую гряду (которой нет на карте), падает почти водопадом из узкого уще-лья. Ледника же (который есть на карте) вовсе не видать. И закрадывается подо-зрение, что название «Двойной» – неспроста, как бы не пришлось выходить на него через какой-то другой перевал. Но какой?..
Разглядывая горы, возвышающиеся за грядой, заметили, что закат хорошо их осветил. Значит – наверху есть выполаживание. Это обнадеживает. При условии, что мы свернули в нужную долину, но это пока не факт. Хотя Тихонцеву всё ясно. Так, гряду он уверенно трактует как морену ледника, хотя и пролежал всё время в палатке, разглядывая карту.
Ладно, утро вечера мудренее.
На перевал Двойной (1Б, 4260м)
Холодно, пасмурно, но потихоньку погода проясняется.
Найдя обходную тропу, влезли на гряду, а за ней на заснеженный бугор. Выполаживание и впрямь имеется. Однако открывшаяся картина с картой соотносится слабовато: хотя речка кончилась, ледника по-прежнему не видно (растаял он, что-ли?), а видно здоровенный цирк, окруженный со всех сторон высоченным крутостенным «забором». И тропы тоже не видно. Лишь встречающиеся кое-где ржавые консервные банки вселяют некоторый оптимизм – мы всё же на хо-женном ранее пути. Вот только куда сей путь приведет?
Первая попытка влезть на «забор» окончилась фиаско – в верхней части подъем круче, чем на Казноке, и без малейших признаков тропы. А сверху висит пренеприятный толстенный снежный «блин».
В поисках другого пути доползли до края «забора», упирающегося в отвес-ную скалу. По осыпи буквально на карачках кое-как влезли-таки…
Ой, мама… Первой впечатление – вылезли на обрыв. Осторожно, вытяги-вая шею, подошли к краю, заглянули вниз… Ну, в общем-то, не обрыв… Метров триста крутенького такого спуска по мелкой осыпи. Без тропы. Предположим, спу-стимся. А куда попадаем-то? На карте – ледничище 3 км на 2 км. А тут – ледник узкий, ущелье максимум километр шириной, переходящее вскоре в еще более узкое на СЗ. Вот только это «узкое» на карту и похоже, оно вроде бы на озеро Алло приводит. А если не приводит?.. Назад и вверх? По этой осыпи?!! Не влезть…
Еще раз глядим на карту. Ну нет тут больше нигде похожего узкого ущелья похожего направления. Впрочем, карта еще советская, 90-го года. Да и делали ее, видать, с карт уже тогда 30-летней давности. Да еще «установленным поряд-ком» исказили, чтоб врагов запутать.
Попаниковав…, потом помолясь, пошли на спуск. Оказалось, не так он страшен… этот самый спуск… только подальше от снежника держаться… тут лед сразу под камнями, улетишь «на раз»..., а мы не спеша, палочками страхуясь… на камешке передохнем… ох, старость не радость… Слезли!
С морены почти сразу увидели и озеро внизу. Вот он, момент истины!!!
Поглядели на возможные другие пути спуска с «забора». Сомнительные они – две седловины, с коих свисают почти отвесные снежники. Впрочем, хрен их знает, отсюда и «наша» осыпь смотрится стенкой.
Поглядывая на ужасающие боковые ущелья (а ведь и там есть перевалы), бодренько спускаемся по тропе (есть она, родная!), а туры сложены через каж-дые 10 метров (спасибо товарищам из далекого советского прошлого!)
За 500 м до озера встаем на приятной площадочке под защитой скалы. Ед-ва поставили палатку, посыпала снежная крупа, а ущелье вверху плотно забило туманом. Дал-таки Аллах проскочить!
Озеро большое Алло, р. Зиндон
Утром погода прояснилась. Проходим озеро Малое Алло (не впечатляет), и вот перед нами Большое Алло. Впечатляет! и даже весьма! И становится понятно, почему оно знаменитое. Честно, рекомендую планировать целую фотоплёнку на него. Либо (если жалко) вынуть плёнку из фотоаппарата. Потому что через каждые 50 шагов рука сама достаёт фотоаппарат и сама нажимает на кнопку. И виды эти навсегда останутся с тобой, даже если снимать без пленки.
Тропа ведет на крутую береговую осыпь, затем на скалы. И тут становится ясно, что запомнится нам это озеро не только видами.
Потому что тропу в скалах в самом крутом месте разрывает полутораметровая щель (водичка просматривается внизу метрах в пятнадцати). Потому что за щелью имеется «порожек» с перепадом высот метра в два. Потому что ухитрившийся взобраться на «порожек» путник обнаруживает, что скальная полочка имеет неприятный уклон к озеру, и зеркально-гладкая её поверхность для разнообразия чуть-чуть присыпана щебеночкой, чтоб по ней поехать… И никаких кустиков для лихорадочно шарящей руки… Нет, вру – вот он, кустик, метрах в десяти, но их ведь еще как-то проползти надо… В общем, неприятное место. Десять метров, которые потрясли нас. И при этом явные следы овец!
Озеро Алло – завального происхождения. Завал – вот он, чуть ниже начинается. Глыбы размером с амбар, и путь меж глыб заботливо размечен масляной краской через каждые несколько метров. Никакая интуиция не помогает – только верти головой в поисках очередной метки.
Чуть ниже – выполаживание, уютные полянки, чередующиеся с сухими овражками, поросшими по склонам арчой со стволами неописуемой кривизны, спуски, чередующиеся с подъемами. Но и это лишь верхняя часть завала. Под-линные его размеры осознаешь лишь после почти часовой ходьбы по всей этой пересеченке, когда оказываешься на краю пятисотметровой высоты склона, круто обрывающегося в ущелье, сухое каменистое днище которого зажато меж отвес-ных скал. А где же вода? Нет ее ни на завале, ни на дне ущелья. Лишь в километре ниже, в сужении ущелья, сползая на пятой точке по сухой глине, цепляясь руками за каменюки и скрученные корневища, случайно подняв глаза, увидит редкий путник блестящую узкую полоску впереди меж густо поросших склонов. Так вот она, река Зиндон («тюрьма») – теперь ясно, откуда такое суровое назва-ние! Только тут вода выходит из-под каменной тюрьмы завала. На громадном плоском камне, из-под которого выходит вода, некоторые наносят свои имена и даты. Есть надписи даже на хинди.
Встаем чуть ниже на каменистой отмели. Это, конечно, нарушение техники безопасности, и небо разнообразное – но ливня, похоже, не будет. А в случае прорыва озера через завал не спасет даже подъем на стометровую высоту. Дождь, кстати, несколько раз начинался, и довольно сильный – чтоб стоянка ме-дом не казалась.
К реке Арча-Майдон
Народ здесь если и ходит, то верхом на ишаках. Тропа, обходя прижимы, часто переходит с берега на берег. Ишакам всё едино, а мы где прыгаем по ка-мешкам, где разуваемся. После расширения ущелья тропа есть по обоим берегам, но скорее условная – если по одному берегу выходишь в каменное неудоб-ство, густо поросшее колючкой, то по другому, поднявшись на обрывистый склон, упираешься в оползень, унесший вниз кусок тропы. Шаг вперед – два назад. Тер-пение тут – главный способ передвижения.
Неожиданно все это кончается, видишь пред собою почти безлесные кру-тые склоны ущелья, река уходит куда-то резко вниз, а на утесе над пропастью, как форпост цивилизации – крохотное картофельное поле (над Зиндоном утес – весь картошкой порос…)
Передохнувши и съев пару подобранных на земле груш, двинулись по тропе, аккуратно подрезающей чудовищной высоты склон - налево и вверх. Что ж, ежели тебе надо вниз, а тропа идет вверх – верь тропе. И смотри вперёд, вниз лучше не смотри – не надо… Тропа выводит к покинутой летовке (крохотный ка-менный загончик для овец, каркас жилища из кривых потемневших от времени стволов, да пара тандыров – слепленных из глины очагов для выпекания лепё-шек), затем ведет дальше, и вот уже внизу ущелья показался крохотный кишлок. Смотрим на карту – это место впаденья Зиндона в реку Амшут.
Есть женщины в этих селеньях, мужчин же в селениях нет…
Это становится ясно сразу же, как только спускаемся к первому домику, на плоской крыше которого привязан чем-то провинившийся козел. Тут же появля-ются женщины в окружении кучи ребятишек, а из темного дверного проёма вверх по ступенькам вылезает древний дед. У горящего очага в дежурном кувшине ки-пит вода, нас приглашают на чай.
На чаепитии (традиционно начинаемом и кончаемом простоквашей), выяс-няется, что все мужчины – на заработках в России. Поэтому наше московское происхождение производит эффект сенсации. Усугубляемой тем, что в этом году аж израильтян тут видели, а москвичей – нет.
На прощанье гостеприимные таджички велели детишкам отвести нас к рас-кидистому древу, земля под которым была просто усыпана мелкими, но очень вкусными абрикосами.
Еще час спуска – и на очередном повороте открывается долина реки Арча-Майдон. В момент, когда это произошло, я невольно оторвал взгляд от тропы и прошел несколько шагов, любуясь открывшейся перспективой. После чего гля-нул вниз и осознал, что только что шел над обрывом по полочке шириной 70 см на высоте примерно пятого этажа. Впрочем, самоутвердиться за счет этого по-двига не удалось, т.к. Аллах тут же послал навстречу 10-летнего пацана на иша-ке, и на лице мальчугана никаких следов страха не наблюдалось. Лишь естественное любопытство к редким в этих краях чужестранцам.
Перейдя реку по мосту, вышли на дорогу. Остановились у первой же пастушьей хижины – хозяин призывно махал руками. Оказывается, кишлак Вору уж близок, и, как говорят, завтра утром туда придет автобус из Пенджикента. Спе-шить некуда, и вновь чаепитие, плавно перешедшее в ужин из жареной картошки, принесенной прямо к палатке. В вечерних сумерках долго сидели и беседовали на политические, культурные и исламские темы. Когда речь зашла о Скрытом Имаме, хозяин удивленно спросил Тихонцева: «А это откуда знаешь?» – «Книжек много есть…» – скромно ответил упомянутый Тихонцев. Расстались уже под звездами.
Стоя у палатки, долго вслушивался в звуки гор. Галлюцинациями не страдаю, но ясно слышал заунывное пение из бокового ущелья, куда удалился наш хозяин. Снова Хызр, поди…
Итог
Утром на ишаке заехал хозяин, по разбитой дороге вместе дошли до ущелья Вору, на перекрестке сердечно попрощались.
В ожидании автобуса решили осмотреть хижину за каменной оградой. Я сперва предположил, что это укрытие для ожидающих на автобусной остановке. Прохожий просветил, что остановка эта не автобусная, а окончательная – мазор. Внутри «хижины» – могила знатного (умом, как подчеркнул прохожий) человека, простые же могилы почти незаметны – это просто низкие холмики. Которые при ближайшем рассмотрении оказались чем-то вроде землянок с плоской крышей из нетолстых бревен. Некоторые «крыши» провалились, и кости покойников лежат доступны взору в неглубоких ямах. Невольно вспоминаются «башни молчания» парсийской религии. Вероятно, пережитки зороастризма еще сильны в сознании таджикских трудящихся. И слава Богу («Худó» по-местному).
С автобусом же вышла такая история: приехать-то он приехал, но на об-ратную дорогу его уже не хватило. Необратимо сломалась некая деталь, и кол-лектив автобусной команды (шофер, ученик шофера и кассир), приглашающе маша руками, проследовал мимо нас пешим порядком. Таким образом, мазор все-таки оказался автобусной остановкой, что еще раз подтверждает диалекти-ческий характер так называемой действительности, особенно на Востоке.
До ближайшего крупного кишлака (Зимтут) судя по карте, около 12 км, а до следующего (Хурамабад) – еще 12 км. Присоединившись к автобригаде, мы двинулись в путь. При этом выявилась и другая истина: общность пути не означает общность цели. Они шли, чтобы вернуться назад (с деталью), а мы – чтобы двигаться вперед (обретая попутно некую цельность бытия), дабы с нею потом тоже вернуться назад – но в Москву. Такая вот получается загогулина.
Была ли найдена деталь? Трудно сказать. В последний раз мы видели автобригаду в Зимтуте, где они, являя некую аллегорию цельности бытия, подби-рали с дороги камни и сшибали ими плоды с придорожной груши.
Была ли нами обретена цельность? Тоже трудно сказать. Только мне все вспоминается хромой старик из Хурамабада, который, увидев двух странников, спешил через все поле, чтобы выдать им по крупному сладкому яблоку.
7 января 2005 года, Ново-Переделкино
* * *
Краткий таджикско-русский этимологический словарь
Знайте эти слова, и будет вам счастье.
Аллоху Акбар! - Ну, это вы и сами знаете.
Бозор - Базар, а также рынок как идеология.
Бухоро-и-шариф - Благородная Бухара, древний и священный таджикский город. Теперь в Узбекистане.
Гов - Корова (вот откуда и говядина, и гов… навоз)
Иншалла - Если будет на то воля Аллаха (употребляется после глаголов в будущем времени).
Искандер - Великий полководец Александр Филиппович (Македонский). Был тут и за-чем-то ушел.
Зиндон - Тюрьма
Коран - Произносится с певучим персидским «О».
Майдон - Площадь (ну, прям, как у хохлов!)
Мазор - Кладбище
Омар Хайом - Омар Хайам. Классик таджико-персидской поэзии. А также су-фий.
Рудаки - Тоже таджикский классик. И тоже суфий.
Русский - Брат таджика.
Салам Алейкум! - Мир вам! (одно из многих заимствований из арабского)
Самарканд - Тоже древний таджикский город в Узбекистане.
Сталин - Великий человек. Вернул таджикам часть отнятых узбеками земель.
Суфий - Божий человек, т.е. со странностями.
Турист - Тоже божий человек, т.к. странствует без видимой практической цели, а всякий странник – посланник Аллаха.
Узбек - Поскреби узбека в Бухаре или Самарканде, и обнаружишь таджика.
Фарси - Персидский язык. На нем таджики и говорят.
Хуб! - Хорошо!
Хофиз - Хафиз. Опять таджикский классик. И опять суфий.
Худжанд - Ленинабад (впрочем, Душанбе - Сталинабад..)
Адреса
Летовка, слияние р.Зиндон и р.Амшут
Согдийская обл., Пенджикентский р-н, к.Вору, Джумаев Вохид
р. Арчамайдон, летовка выше к.Вору
Согдийская обл., Пенджикентский р-н, к.Вору, Кавомов Комил
(Вилояти Сугд., нохчяи Панзакет, к.Вору)
Рудаки
715516 Согдийская обл., Пенджикентский р-н, с/с Рудаки, к. Зерихсар, Гафуров Низаметдин
зять-учитель – Аследин Бокиев (?).
параллельное место:
http://jalynski.livejournal.com/218159.html